«Вместо Gucci будете брать "Васю Петрова" из Костромы»

www.kommersant.ru

Дмитрий Агарунов

Предприниматель с душой рабочего Дмитрий Агарунов рассказал "Секрету фирмы" о закате экономики потребления. 

Глава медиакомпании Gameland Дмитрий Агарунов утверждает, что видит мир глазами токаря четвертого разряда — такова его первая профессия. Но думает он совсем не как токарь. Дмитрий считает, что в экономике идет борьба между духовным началом и чувственным удовольствием. Пока верх берет удовольствие. Бизнес, стремящийся к постоянному росту, посадил людей на потребительскую иглу. В фильме "Трасса 60" Исполняющий Одно Желание дарит завсегдатаю ресторана безразмерный желудок. Именно к этой цели стремится и экономика роста: превратить потребление в религию, а торговые центры — в храмы. Выход из положения, по Агарунову, дает нынешний кризис. "Гиппопотама от переедания раздувает,— полагал римский писатель Гай Юлий Солин.— Он ищет свежесрезанный камыш и ходит по нему, чтобы кровопускание уменьшило тяжесть в брюхе". Агарунов считает, что кризис — прекрасная возможность сдуть бегемота потребления. О том, что можно предложить взамен, Агарунов рассказал СФ . "СЕКРЕТ ФИРМЫ": Чем экономика потребления вредит потребителям? ДМИТРИЙ АГАРУНОВ: Она устроена так, что не в состоянии удовлетворить их спрос. Можно ли купить машину, которая прослужит десять лет без ремонта, или несносимую одежду? Вокруг изобилие г...а, но нет нормальных вещей. Достало меня в "Азбуку вкуса" заходить и видеть непонятные продукты. Это безумие какое-то. Почему я не могу купить нормальный хлеб? Неужели нет русского мужика, который станет у печи? Да я сам стану! СФ: И как выйти из этого положения? ДА: Нужно громко объявить: рост не нужен. Компания не выросла? Ну и наплевать! Рост не является условием высокой прибыли. Часто наоборот. Бизнес завтрашнего дня будет стремиться не к росту, а к улучшению качества жизни людей. Я верю, что наступит эра экономики взаимоотношений, где владельцы бизнесов и потребители будут знать друг друга в лицо. Ведь мы хотим своего, родного, хотим пацана с соседней улицы. И готовы больше платить ему за честно сделанные вещи, покупая при этом меньше товаров. Вместо брэнда Gucci, хозяина которого вы не знаете, будете брать "Васю Петрова" из Костромы. Сейчас это кажется смешным. Но одежда производится по одинаковым технологиям, это вопрос кройки, шитья и подбора тканей. СФ: "Вася Петров" из Костромы упразднит мировые брэнды? ДА: Нет, глобальные марки, конечно, сохранятся. Просто многие товары не должны быть глобальными. Корпорация может лучше сделать процессор, а вот корову, пиво и одежду — никак нет. Не нужен глобальный брэнд водки — из местного зерна ее на совесть выгонит сосед. СФ: В чем принципиальная разница между вещами "от соседа" и продуктами экономики потребления? ДА: Вещи, сделанные теми, кого вы знаете,— это воплощенные отношения. Моя жена Яна, например, делает керамические статуэтки, на которые есть спрос. Это ремесленный продукт в хорошем смысле слова, не 500 статуэток, произведенных черт знает где в Китае, а всего три — для людей, которых мы ценим, уважаем и любим. Это классно! В моем доме почти нет магазинных вещей — все, что меня окружает, либо куплено у друзей, либо подарено ими. Вот сейчас я курю сигару и вспоминаю лицо Карлоса Тараньо, хозяина фирмы-производителя. Он утонченный молодой парень из семьи знаменитого писателя и сам поэт. Такие вещи напоминают мне о взаимоотношениях с людьми. И я уверен, что обратное тоже справедливо. Если у тебя есть отношения со своими потребителями, они вправе к тебе прийти, когда с твоими вещами что-то не так. СФ: Радикальное изменение покупательских привычек наверняка вызовет новшества и в компаниях. Какие? ДА: Представьте себе поселок сноубордистов. У них есть гора, которую они построили на собственные деньги. Они доверяют друг другу, их дети растут вместе. Так я представляю будущее малого и среднего бизнеса. Я вижу появление огромного количества небольших поселений, где будут объединяться по 10-20 компаний вроде моей. Это не утопия. Я сам создал объединение из десяти фирм еще пять лет назад. Есть застройщик, который готов построить для нас новый город. И я вас обрадую: 30% моих сотрудников согласны переехать немедленно. СФ: Где собираетесь поселиться? Поближе к Москве? ДА: Я не считаю жизнь мегаполиса правильной. Плохо мы живем, совсем-совсем плохо. Где мы видим Россию? Мы не наслаждаемся ее лесами и полями, ее широтой. Я хотел бы жить там, где зимой минус 40. Обожаю Сибирь — переселился бы туда прямо сейчас. С ней меня познакомил четыре года назад Сергей Выходцев. Этот предприниматель олицетворяет Россию вчерашнего, сегодняшнего и завтрашнего дней: начал с соков "Инвайт+", потом создал компанию "Быстров", а сейчас делает йогурт из овса. Сергей продал все в Москве и уехал из города. Он купил в Иркутске деревянную 150-летнюю купеческую избу, разобрал ее и перевез в тайгу. У него огромное охотничье хозяйство на миллион гектаров. Я туда съездил и сразу влюбился. СФ: Когда можно будет поздравлять с переездом? ДА: К сожалению, пока не хватает денег. Не могу протянуть оптоволоконную сеть и построить больницу для сотрудников. Нужна помощь государства. Но поверьте, если оно проявит участие, то процесс начнется по всей стране, и через три года вы не узнаете Россию. В США уже сейчас много федеральных компаний со штаб-квартирами в "ж...е мира". Wal-Mart, например. Наши софтверные и интернет-компании тоже с радостью переедут. Лучше пацаны-программисты будут жить в шикарных домах в Тверской области, а не в маленьких московских квартирках. Встал, вышел из своего просторного деревянного дома и пошел на работу пешком по траве, снегу или чмокающей грязи. СФ: Заставить переселиться десятки миллионов людей будет непросто. Не говоря уж о том, что людям вообще может не понадобиться столько микробизнесов. ДА: Важно, что кризис может стать поводом для того, чтобы проявить смелость и пойти на прорыв. Пойдут люди или нет, вопрос второй. Я иду туда и приглашаю присоединиться ко мне. Остальные — как хотите.