Сергей Лыков: "Идет резкое "обеление" торговли"

В сетевой торговле обмана меньше всего

— В Красноярске какими судьбами?

— Частный приезд.

— Частный приезд на консультацию, я так понимаю?

— Я встречался в этот приезд с руководителями красноярских торговых сетей.

— Всех?

— Собственно говоря, да. Всем сёстрам по серьгам. Надо быть равноудалённым, или равно-приближённым ко всем.

— Если брать наши сети — «Командор», «Каравай» и «Красный яр» — с одной стороны, неплохо быть равноудалённым, чтоб телёнку всех трёх маток сосать. А с другой стороны, может же сделать какая-нибудь из сетей вам предложение, от которого вы не сможете отказаться?

— Я дружу с владельцами двух сетей, скажу честно.

— Но они меж собой, между тем, конкурируют.

— Они между собой конкурируют. Но я же не скрываю ничего, они знают. Это личные отношения. Все они очень порядочные люди, все по-разному пришли в этот бизнес. Как правило, в торговлю приходят люди, далёкие от торговли, очень далёкие. Александр Манаков (сеть «Каравай – прим. ред.) вообще научный работник. Иногда мы позволяем себе ночь просидеть, поговорить на философские темы. Олег Сипетый и его команда (сеть «Командор» - прим. ред.) — просто порядочные люди, которые начали строить свой бизнес когда-то, он у них пошёл, получилось. Они относятся к бизнесу, как к своему ребёнку.

— Сейчас уже про кризис всё меньше говорят, все немножко устали, но, тем не менее, кризис всё-таки серьезно повлиял на ритейл?

— Общее падение по итогам года — если измерять среднюю температуру по больнице — на 5%.

— Всего?

— Я бы сказал, что не всего пять, а целых пять. 5% для торговли, которая торгует на 1,5% от прибыльности это довольно много.

— А действительно рентабельность таких сетей — 1,5%?

— Рентабельность торговли — 1,5-2% на самом деле.

— Да вы что? Я в шоке.

— Да. Я открываю вам большую тайну.

— Мне казалось, что я достаточно эрудирован.

— Вот всем кажется, что торговля — это Эдем. Это тяжёлый проклятый труд. Труд на логистике. Труд на экономии издержек. Труд, в котором каждый пытается тебя, по большому счёту, оскорбить, говорит, ты — торгаш. У нас слово «торгаш» же есть.

— Такая репутация отчасти и заслужена. Она же не с бухты-барахты.

— Со старых времён идёт это. Может, не с бухты-барахты, но я думаю, из отношения, что почему-то ты обязательно должен людей обманывать. Сетевая торговля — это там, где меньше всего людей обманывают, на самом деле. Потому что она самая прозрачная. Не секрет, что за последние 2-3 года идёт резкое «обеление» торговли. В чём оно заключается? Создаётся одно юридическое лицо, как правило. Раньше позволяли себе иметь отдельные юридические лица, а сейчас одно юридическое лицо.

— Для минимизации издержек?

— Для минимизации издержек, для «обеления» налогов. На самом деле, налоги-то увеличиваются. Но подход органов такой: если он начинает платить так много, то сколько ж он прячет? Да он уже ничего не прячет. Потому что он уже «обелился». В течение трех или пяти последних лет обелился, и говорит — ребята, я плачу налоги. Ему говорят — нет, ты ещё скрываешь. Там уже скрывать нечего.

— Мне казалось, наоборот, с кризисом чуть больше опять в тень должны уходить.

— Люди шли к «обелению». Это связано с тем, что сети спокойно начали выходить на биржу, биржевые деньги получать. Ну, смотрите, чтоб понятно было: стоимость открытия магазина, супермаркета в 500 кв. м, по-хорошему, где-то миллион долларов.

— Это красноярские цены, провинциальные?

— Это в среднем. В любом месте — миллион долларов, ну, до двух миллионов. «Перекрёсток» открывает свои большие магазины на 1800 кв. м — 2 млн долларов. В регионах магазины поменьше, поэтому я говорю — миллион долларов примерно стоит открыть магазин. Соответственно, первый год работы мы возвращаем эти деньги. Но в нашем законодательстве отсутствует понятие инвестиционного периода. Ты открылся, значит, уже зарабатываешь.

— Вы сейчас сказали год. Какой примерно срок окупаемости супермаркета? Неужели за год-два это всё отбивается?

— 5-7 лет. Для супермаркета. Потому что всего 1,5% чистой прибыли. Сколько магазинов можно открыть на эту чистую прибыль? А ты заплати зарплату белую и ещё ты должен развиваться. Торговля — это постоянная динамика.

— Если ты остановился, значит, ты уже теряешь.

— Ты уже просто умер тогда.

Людей с размахом мало

— Как вам кажется, мерчендайзинг – это очень такой современный инструмент?

— Как только появились межнациональные сети, и появился мерчендайзинг. Французские штучки, если можно так сказать. Вот французская «Карфур», одна из наиболее продвинутых сетей была, которой пришлось, заходя на разные рынки, унифицировать себя немножко.

— В Красноярск заходил «Рамстор», как вы считаете, с чем связан его неуспех тут?

— Почему вы считаете, что это неуспех?

— Мне это кажется неуспехом, потому что появлялись «Рамсторы» и закрывались.

— Хорошо. Значит, тогда я спрямлю немножко вопрос. Светлая память человеку, который сюда, мягко говоря, затащил «Рамстор». Марк Ахрамович его звали. Он умер. 47 лет ему было. Когда телевизорный завод обанкротился, искали выход — что же сделать. Они создали здесь в Сибири один из первых приличных торговых центров. Каким образом, какими пассами он затягивал сюда «Рамстор», я не знаю. Чтобы люди через 4 тыс. километров, не имея ничего — ни логистики, ни поставки товаров — пошли сюда. Не знаю, какие волшебные слова он знал. Долгое время в Новосибирске ничего не было, а в Красноярске был «Рамстор».

— Туда даже ездили на экскурсию, я помню.

— Первый сетевой магазин. Я понимаю, что все ровнялись на него.

— Но все-таки у «Рамстора» в Красноярске как-то не задалось. У других тоже проблемы бывают. Вот сейчас «Алпи» уходит на наших глазах с рынка.

— А уходит ли «Алпи» на самом деле с рынка?

— Нет?

— Просто интересно. Я считаю, что Алексей Подсохин (президент компании «Сибирская губерния» - прим. ред.), он вообще стратегически-талантливый человек. Да, чуть широко шагнул. Наверное, нужно было продавать бизнес за два миллиарда долларов.

— Чуть раньше.

— За два миллиарда, а хотел за четыре. Ну, все чего-то хотели в этой жизни.

— А жадность – она губит.

— Вот где-то, наверное, пережали просто планку. Но все равно, кто бизнес сделал? За 10 тыс. руб. построил квадратный метр, а за 58 или 68 тыс. заложил. Красота вообще. Постройте такой бизнес? Если принимали залог по этой цене, они же глазами смотрели?

— Нет, конечно, где-то глазами смотрели. Но не надо здесь сбрасывать со счетов возможные какие-то заинтересованности персональные, правда ведь? Это возможно или нет?

— Мы этот вопрос не поднимаем просто сейчас. Мы смотрим на чистый бизнес. В данном случае Алексей Подсохин — человек, который не ангажирован властью на самом деле. Это бизнес-проект был просто.

— Ну, не знаю насчёт неангажированности…

— Не ангажирован, не ангажирован. В любом случае, большие проекты всегда поддерживают. Разве был второй товарищ, который заявил, что я сейчас построю 300 тыс. кв. м площадей и всех порву здесь просто, кто-то пожелал ещё это сделать? Нет. Все медленно, аккуратненько, потихонечку развивались. Людей с размахом мало.

Сетевая торговля – это математика плюс искусство

— Ваша компания — Евразийский институт мерчендайзинга — это большая организация? Сколько человек у вас работает?

— 14 человек. Достаточно профессиональные люди — аналитики.

— Если можно, то пару слов… Какого типа соглашения консультантов-мерчендайзеров с сетями, как они формулируются, сколько длятся работы, сколько стоят? Чаще всего это такое локальное форматирование или проведение ревизии?

— Обычно всегда делается форматирование. Проблема регионов — это проблема площадей. Площадей-то нет. Кроме человека, о котором сегодня говорили, который просто строил, все остальные садятся на готовые площади. Получаются слишком многоформатные сети.

— Да, когда из тридцати магазинов…

— Три формата. Это сложно. Первая задача — развести в голове все эти вещи, потом всё это выложить... Торговля — это математика.

— А в торговле всё-таки чего больше? Математики? Или искусства и интуиции?

— В сетевой торговле больше математики, конечно. Математика — это экономика, я имею в виду. На неё накладывается все. Скажем так, математика — это хлеб. А вот масло, которое сверху…

— Это интуиция и искусство?

— Да, это искусство.

— Так всё-таки, контракты ваши или других мерчендайзеров – это чаще длинная работа?

— По-разному. От задач, которые ставятся. Одно дело — форматирование, другое дело — появление новых форматов. Появился большой объект, и, если вы обращаете внимание, он выглядит сначала очень голеньким. Люди не совсем пока понимают, как работают вот эти экспресс-форматы. Как сумели, так и поставили, что называется. Мы нация, которая на грабли трижды наступает. Даже не дважды.

— Почему?

— Самобытный мы народ такой. Особый путь у нас. С трёх раз. И поэтому потихоньку, наступая на грабли, набивая шишки себе... Но потом это твердо, через какое-то время, закладывается.

— В чём специфику красноярского ритейла можно определить? Вы же в разных регионах бываете. Красноярский ритейл отличается?

— Попытаюсь объяснить. Отличается, ну, например, от новосибирского. Тысяча километров — недалеко. Как-то подсчитывая, что из формата можно создать здесь, мы поняли, что огромного количества наименований продуктовых товаров в Красноярске просто нет. Его не завозят физически. В Новосибирске — 70-100 тыс. наименований, здесь 25 тыс. Это со всем, с чем только можно. Считая, мы уже натягивали на продукты, что только можно натянуть.

— Вы сейчас меня ранили в самое сердце. Потому что я патриот Красноярска, а оказывается у нас более убогий ассортимент товаров. Ну, ладно, не убогий...

— Суженный. Поэтому сети вынуждены напрямую таскать товар, возить просто.

— Что дороже.

— Разумеется, дороже. И стоимость товара другая получается. Новосибирск — логистически более привлекательный центр. В логистике существует понятие 500 километров, столько может за день пройти машина. Вот ваш несчастный «Метро», не дотащили немцы просто.

— Почему несчастный? Он может быть вполне счастливый, особенно, если туда в уик-энд заедешь.

— Несчастный с точки зрения финансовых показателей. Он очень долго выходит пока на приемлемые показатели. Он выходит у вас на показатели примерно так же, как в южных регионах. «Метро» тяжело на югах работать, поскольку южане любят рынки. Там сетевых структур немного. Потому там и «Метро» такой, они кассу выносят на улицу и продают помидоры. И у вас он тоже на раскачке пока идёт. К примеру, в Ульяновске «Метро» есть. Маленький город, но тем не менее. Жители выходят на променад туда, лучшее платье надевают, лучший костюмчик.

— Такой институт культуры в некотором смысле.

— Другого нет. Там, кроме памятника Ленину, понимаете, нет достопримечательностей.

— С другой стороны, если сравнивать с Новосибирском, дело в том, что там, наверное, во-первых, больше жителей, а во-вторых — даже если одинаковое количество денег, то у нас они сосредоточены в более узком кругу. Лес, энергетика, металл. А Новосибирск — это город опта и розницы в каком-то смысле.

— Город торговли, город опта. Зато у вас был Марк Ахрамович, я ещё раз говорю. У вас торговый центр первый приличный появился, а не в Новосибирске.

— С дилерами теми же автомобильными. Когда они у нас начали появляться, там уже все дилеры были. Хотя потом наши настроили столько и такого, что Новосибирск немного отдыхает.

— Я понимаю, что Кангун в это время работал на скорой помощи, лечил людей. Глядя на то, как он занимается автомобилями, похоже и людей он лечил тоже хорошо. Поставь его министром здравоохранения, он бы решил все вопросы, какие нужно, серьёзно. Кангуна — в министры. Потому что он правильный.

— И под конец давайте к вечным темам. Три вопроса на прощание коротких. Что для Сергея Лыкова деньги?

— Средство. Не цель. Средство.

— А средство для чего?

— Для комфортного существования, для возможности творить, что-нибудь другое обеспечивать.

— Что для Сергея Лыкова любовь?

— Это вечное. Вот это вечное.

— Что для Сергея Лыкова Красноярск?

— Один из городов со своей физиономией. Очень «симпатишной» физиономией.

Владимир ПЕРЕКОТИЙ ДЕЛА.ru