«Пришел хладнокровный говнюк, который может спасти компанию»

Гендиректор «Арбат Престижа» Роман Хоменко о том, как сеть собирается избежать банкротства

Интервью взяла Ирина Парфентьева, КоммерсантЪ

Стоимость парфюмерно-косметической сети «Арбат Престиж» ее совладелец Владимир Некрасов год назад оценивал в $1 млрд. Сегодня, по признанию нового гендиректора сети Романа Хоменко, заменившего на этом посту арестованного по подозрению в неуплате налогов господина Некрасова, «Арбат Престиж» находится на грани банкротства. В пятницу сеть допустила технический дефолт по облигациям (вчера на 20.00 мск деньги еще не были перечислены). О том, как бывший вице-президент ЮКОС-М собирается искать деньги для погашения долгов «Арбат Престижа», бороться с падением продаж сети и рейдерами, заинтересованными в ее недвижимости, он рассказал в своем первом интервью после назначения.

— Когда и на каких условиях вы получили предложение о том, чтобы возглавить «Арбат Престиж»? Что вы знали о компании?

— Предложение поступило в десятых числах мая от мэтра Александра Добровинского (адвокат Владимира Некрасова.— “Ъ”). Условия, на которых я согласился возглавить компанию, предпочитаю не разглашать, но для менеджеров типа меня они вполне стандартны в любой стране и мало отличаются друг от друга. Безусловно, про специфику парфюмерно-косметического рынка я знал ровно столько, сколько должны знать московские снобы. Но ритейлом я занимался и в ЮКОСе (возглавлял розничное подразделение ЮКОС-М.— “Ъ”), а законы розничной торговли везде одинаковы: товар, который ты хочешь продать, нужно ставить на левую полку, потому что твои покупатели правши.

В ЮКОСе я проработал более десяти лет и считаю, что достаточно удачно, поскольку не в розыске, не обвинен, «не состоял». После ухода мне предлагали работу в совершенно разных компаниях. Долгое время я мог позволить себе заниматься семьей и своими увлечениями. В какой-то момент я решил, что необходимо вернуться на рынок. Работать я особо никем не умею, кроме как управлять большим количеством людей, и с удовольствием пошел бы в «Газпром», РАО ЕЭС или ЛУКОЙЛ, но там все хорошо с менеджментом. Поэтому когда мне предложили «Арбат Престиж», я понял, что это будет ярко и сложно, поэтому, если ничего не получится, от меня не убудет. В любом случае я получу отличный PR, на мне не написано «альтруист» или «сосу за копейки», и я выставил достаточно тяжелые условия по оплате господину Некрасову, кроме того, меня интересуют бонусы за проделанную работу в случае успеха. Если не случится форс-мажорных обстоятельств непреодолимой силы, то в компании я останусь на три года.

— Что может стать такими непреодолимыми обстоятельствами?

— Уйти я могу всегда, таким был договор. Я не буду участвовать в конкурсном управлении в случае банкротства, не буду хоронить компанию — это неинтересно, это скорбно и не входило в мои планы. При определенных обстоятельствах за три года постараюсь сделать так, что мы попросим моего друга Рубика Аганбегяна (Рубен Аганбегян, гендиректор «Ренессанс Капитала».— “Ъ”) подготовить IPO.

— А с Владимиром Некрасовым вы общаетесь, получаете от него рекомендации?

— Я никогда не видел господина Некрасова, общаюсь с ним только через адвокатов. Говорят, что он мною доволен и передает приветы.

— В каком состоянии была компания на момент вашего прихода?

— Я увидел последствия прискорбного бездействия персонала, деморализованного отсутствием хозяина. «Арбат Престиж» — это не единственная компания, которую я встречаю, построенная архаично по вертикальному типу, замкнутая на одном владельце. Я уверен: если у тебя личное отношение к бизнесу — уходи сразу и нанимай менеджеров. Иногда я смотрю на то, что мне приносят на подпись, и понимаю, насколько с пристрастием господин Некрасов относился к компании. Например, недавно мне принесли обращение «лица», которое просит оставить себе из закрытого магазина в Петербурге шторки, микроволновую печь и чайник для охраны. Соответственно, исчезновение такого человека приводит к полному и абсолютному развалу. Если проводить аналогии с тем, когда закрыли руководство ЮКОСа, то тогда с компанией ничего не произошло, это была машина, которая и сейчас продолжает работать, находясь уже в других руках.

Тут же упало все. Падение продаж на 82% с момента ареста господина Некрасова до момента моего прихода — это ад! Показатель долговых обязательств к EBITDA — 7,4. Ситуация в компании была более чем плохая, хотя она и сейчас остается таковой, даже после моих реанимационных мер: активы компании вдвое превышают ее обязательства, но компания — покойник. Финансово все было построено так, что все было заложено под кредиты в банках двумя непересекающимися кредитными линиями — недвижимость, остатки на складах товара, торговое оборудование. Я думал, что приду, вытащу из залога объекты, на аукционе продам за $1 млрд и решу много проблем. Но ничего не вытаскивается.

Удивительно, но положение «Арбат Престижа» было плохим еще до ареста Владимира Некрасова. Катастрофа для компании настала тогда, когда владелец принял решение об экспансии в регионы. При всем уважении к регионам рынок luxury в городах Мариуполе, Горловке и Конотопе мне представляется крайне сомнительным. При экспансии деньги особо не считаются, а все финансирование идет за счет кредитов. Но эффекта по возврату вложенных средств так и не было. В итоге денег у компании нет, кредиты нужно выплачивать сейчас, дамоклов облигационный заем — как черная метка, нервная позиция банков, косвенные признаки наличия заказа и откровенное рейдерство.

— То есть все, что сейчас происходит с компанией, не просто неумелое управление, а спланированный захват?

— Я знаю граждан, которые это пытались делать, мы с ними даже встречались, мне их предложения не нравятся. Возможно, что они одумаются, вероятно, что даже после этого интервью. Безусловно, люди были заинтересованы в недвижимости, которую предложили продать им забесплатно. Это как кавказское землячество: отдай ларек и уйди. Ваша самая большая ставка в «орлянку» — все! Взамен — свобода Владимира Некрасова. Нет ни малейших сомнений в том, что возбужденное дело и следствие не имеют никакого отношения к «Арбат Престижу». Но за что и почему сидит Некрасов, я не знаю. Если бы наш новый президент раньше заговорил о том, что нужно бороться с рейдерством, ситуации с «Арбат Престижем» бы не было. В ближайшее время, я полагаю, за преднамеренное доведение компании до банкротства будут здорово мочить, и это будет правильное решение. А то как-то уже неудобно, невозможно все списывать на «кровавый режим».

— Почему вы не отказались от работы, если положение «Арбат Престижа» оказалось существенно сложнее, чем предполагали изначально?

— В течение пяти месяцев с момента ареста Владимира Некрасова ситуация развивалась по закону Мерфи: события, предоставленные сами себе, имеют свойство развиваться по наихудшему из возможных сценариев. Так и было. Поэтому у меня позиция крайне выгодная: что бы я ни делал — становится только лучше. Я умею такое вытаскивать и, вероятно, вытащу. Нужно построить обыкновенную компанию, без чудес, выстроенную по канонам восточноевропейского бизнеса, а не эту феодальную странную конструкцию, которая родилась на улице Наташи Ковшовой (там находился первый магазин сети, открытый в 1998 году.— “Ъ”) и на том же уровне и осталась.

— Как на ваше появление отреагировал действующий менеджмент, поскольку долгое время на рынке существовала информация о двух и. о. гендиректора — финансовом директоре компании Викторе Бескибалове и начальнике юридического департамента Алексее Швецове? Произошли ли какие-то кадровые перестановки в управлении?

— Виктор Бескибалов практически сразу уволился, хотя я просил его остаться. Думаю, что это и есть их реакция. До меня доходит информация о том, что многие рады моему приходу, поскольку видят, что пришел хладнокровный говнюк, который может спасти компанию. Признаю, что не все, что делал бывший менеджмент, мне нравится. Могу оправдать их тем, что у них сохранились привычка и метод работы еще со времен работы на улице Наташи Ковшовой, где они трудились взявшись за руки, душевно и трепетно, вместо того чтобы относиться к компании как к бизнесу. Так или иначе, но существенных изменений в менеджменте не произойдет. Своим заместителем я назначил также выходца из ЮКОСа Илью Гордеева (в ЮКОС-РМ занимал должность финансового контролера.— “Ъ”).

— С самого начала своего появления в компании вы анонсировали продажу недвижимости для погашения кредитов и облигационных займов. Какая-нибудь сделка в итоге состоялась?

— Оговорюсь: когда я договаривался с господином Добровинским, я предупреждал, что, будучи пуганой вороной, я куста боюсь. Сам в сделках c real estate я не участвую, для этого даже выписал доверенность кому надо. Я их буду готовить, но сам я их не подпишу. В сделке по продаже недвижимости в Петербурге я не только не участвую, я ее даже не согласовывал. Говорят, что сделка была инициирована самим господином Некрасовым. Я готов в это поверить, поскольку еще в прошлом году в отчете Ernst & Young указывалась вероятность продажи этих магазинов. Фактически полностью все деньги пока не перечислены в компанию. Покупателя и сумму сделки я предпочту не называть. Стоимость активов была дисконтирована, но не грабительски, как это могло бы произойти из-за положения компании на грани cross-дефолта.

— Уже известно о том, что и вся московская недвижимость будет задействована для привлечения денег. Подтверждаете?

— Последнее, что я смог сочинить, это сделка формата репо (двусторонняя сделка, предметом которой является продажа и обратный выкуп актива через определенный срок по определенной цене.— “Ъ”). Изначально выходов было два. Первый — это привлечение инвестора или целой группы, которые выкупают долг компании, бизнес и т. д. Существовало даже мнение, что меня специально нанял потенциальный покупатель, чтобы я смог подготовить эту сделку. Это было бы самым простым решением, когда есть мешок с деньгами, который можно тратить. Но такого инвестора не нашлось.

Вторым решением стала именно сделка репо. Если удастся сделать то, что я готовил в течение последних нескольких недель, это станет спасением компании. Окончательно все станет понятно в ближайшие две недели. Со своей стороны я подготовил и подписал все необходимые документы, договоренности все достигнуты. Если говорить словами из книги Венедикта Ерофеева «Москва—Петушки», кредиторы должны оказаться «пидорасами, выкованными из чистой стали», чтобы нарушить соглашение. Срок по обратному выкупу недвижимости — 24 месяца. Меня интересует не просто погашение облигаций и изменение кредитного портфеля, а долгосрочные инвестиции, которые позволят мне расплачиваться с поставщиками и заниматься тем, чем должна заниматься любая розница,— торговать. Ситуация вокруг компании существенно облегчится, если освободят Владимира Некрасова.

— В случае его возвращения вы будете как-то менять свою позицию? Господин Некрасов вновь встанет у руля?

— Если вернется господин Некрасов, пускать его обратно к управлению компанией нельзя. Это же такое счастье — владеть и не трогать.

— А ваши кредиторы по сделке репо не опасаются за собственную репутацию, поскольку со стороны это может выглядеть именно как спланированное рейдерство?

— Безусловно, такие риски есть, но они меня радуют, поскольку кредитор будет вести себя очень аккуратно. Среди наших нынешних банковских кредиторов Сбербанк, Номос-банк и «Уралсиб». В мае компания должна была погасить кредит Сбербанка, но, разумеется, средств на это не было. Нам пошли навстречу и, не нарушая внутренних протоколов и правил, дали отсрочку. Номос-банк руководствовался собственными рисками и обратился в суд, хотя тоже пытался нам помочь. Очень жесткая позиция у «Уралсиба», который также выступает нашим агентом по погашению облигаций, но тоже проявляет участие. Похоже, «Уралсиб» как раз и спасет компанию (в субботу, 20 июня, с банком была подписана сделка репо по трем московским магазинам, позволившая привлечь $81 млн на погашение облигаций.— “Ъ”). Считаю ситуацию с банками своей карой: как бывший банкир я получил банкира в ответ.

— Количество магазинов в регионах постоянно сокращается. Компания намерена полностью отказаться от экспансии?

— Позволить себе региональную сеть компания сейчас не может. В идеале — оставить максимальное количество магазинов на объектах собственности в Москве и в крупных ТЦ, как «Мега». Впоследствии магазины смогут вернуться в крупные города, такие как Воронеж, Новосибирск, а в перспективе выйти уже в европейские города — Вильнюс, Таллин. «Арбат Престиж» откроется там, где будут денежные потоки.

— Неделю назад стало известно, что Генпрокуратура рассматривает заявление некоего Станислава Скородумова, называющего себя «настоящим владельцем» «Арбат Престижа». Этот человек имеет какое-то отношение к компании?

— Об этой новости я сам узнал от журналистов. В принципе если бы сейчас была середина 1990-х, то это первый признак неумелой рейдерской атаки. Тогда я бы обвинил во всех бедах не финансовое положение компании, а этих людей и повесил бы плакат на здании центрального офиса: «Никто нас не спасет, кроме нас самих!» Но на самом деле появление этого человека находится за гранью добра, зла и разума. Надо быть дегенератом, чтобы осуществлять рейдерство с таким персонажем и через Генпрокуратуру.

— А какой самый невероятный слух вы узнали о компании?

— В интернете я прочитал, что все проблемы «Арбат Престижа» инициировала жена президента Светлана Медведева, которая планировала заняться парфюмерно-косметическим бизнесом. Такая информация для меня находится на уровне после дегенератов и марсиан.