Тень "Черкизона"

 29 июня исполнительная власть России приняла самое крупное регуляторное решение в области малого бизнеса и теневой экономики по меньшей мере за последние десять лет. Спецоперация против Черкизовского рынка показывает, насколько серьезны заблуждения властей о роли теневой экономики в народном хозяйстве России. Черкизовский рынок, расположенный на северо-востоке Москвы, власти разного масштаба пытались закрыть так долго, что, когда в начале июня Владимир Путин на заседании президиума правительства с видимым раздражением интересовался, почему уголовные дела в отношении крупной партии контрабанды, арестованной "на одном из рынков Москвы", не приводят к "посадкам", на это практически никто не обратил внимания. Контейнеры на Черкизовском были арестованы и опечатаны еще осенью 2008 года — под предлогом контрафактного происхождения находящихся в них товаров, и прокуратура, санитарные инстанции и ФТС вели вялую переписку о том, что с ними делать. Чтобы уничтожить партию, решительно не находилось денег, к тому же от нее отказались владельцы. С происхождением контрафактной продукции тоже было не все понятно. Сообщения, что она из Южной Кореи, наверняка удивили бы корейские власти: предприниматели из этой страны мало замечены в подделках брендов. Кроме того, совладелец Черкизовского рынка Тельман Исмаилов только что отпраздновал в Турции открытие своего нового отеля Mardan Palace, и поводом для недовольства Путина могло быть именно это: Исмаилов как раз заявил турецкой газете, что подал прошение о турецком гражданстве. Исмаилова тоже можно понять: его коллега по татской общине и бизнес-партнер Год Нисанов был де-факто лишен российского гражданства Верховным судом года два назад. Однако вырисовывалась становящаяся привычной картина "От премьера сбежал очередной персонаж из списка Forbes". Поговаривали и о том, что Исмаилов — слишком мелкая цель, чтобы премьер-министр метил именно в него, а вот друг бизнесмена, присутствовавший на открытии турецкого мегаотеля в разгар финансового кризиса в РФ, Путина сильно раздражает. Друга зовут Юрий Лужков. Так или иначе, но одно дело — владелец, а другое — актив: Черкизовский рынок закрывали еще в 1996 году, и с тех пор это государство в государстве продолжало здравствовать. Тем не менее 29 июня, после того как следственный комитет потребовал от Лужкова закрыть Черкизовский рынок, он именно так и сделал. Десятки тысяч торговцев и тысячи автобусов с оптовыми закупщиками одежды и обуви (это основная специальность рынка) на территорию не попали. На следующий день повторилось то же самое. Затем, когда торговцы стали отчаиваться и все более настойчиво интересоваться, при чем тут они и их товар, власти начали предъявлять претензии ко всем, кто спрашивал, что происходит. Федерация мигрантов России оценила количество рабочих мест, закрывающихся вместе с Черкизовским рынком, в 100 тыс. Учитывая, что в малом бизнесе РФ работает около 8,5 млн человек, речь идет о снижении более чем на 1% занятости в этом секторе. Атака на Черкизовский, впрочем, соответствует масштабам премьер-министра: скорее всего, 40% оборота рынка одежды в РФ, якобы приходящегося на Черкизовский рынок,— сильно завышенная оценка, но в любом случае она показывает, что происходящее — самая крупная атака на теневой сектор экономики за последнее десятилетие. Цель, разумеется, достойна. Остается лишь понять, разумна ли она. Правительства во всем мире ведут атаки на теневой бизнес — как правило, под демагогическими, популистскими и плохо продуманными лозунгами. И Россия не стала исключением. Первый заместитель генерального прокурора Александр Буксман уже в середине июня выступил с античеркизовской речью на "Первом канале". Генпрокуратура объявила Черкизовский буквально филиалом ада на территории Москвы: рынок оказался средоточием всех возможных пороков — как социальных, так и экономических: от подделки торговых марок до антисанитарии. Не забыли и о наркомании, пожарной безопасности и нелегальной миграции. Впрочем, само по себе закрытие Черкизовского рынка происходило вовсе не под флагом Уголовного кодекса. В июне судебные инстанции приостановили работу сразу нескольких юридических лиц, которые организовывали работу нескольких рынков,— АСТ, "Евразии" и других, объединенных в условный "Черкизон". Было оспорено выделение этим юрлицам, часть которых контролировалась представителями татской общины в России, земли Государственного университета физкультуры, и именно это стало основанием для закрытия рынка. В отношении бывшего руководства вуза возбуждаются дела. Впрочем, сама поспешность, с которой суды закрывали Черкизовский, равно как и слаженность действий МВД, ФМС, Роспотребнадзора и других органов власти, ранее не имевших к рынку никаких претензий, говорит не о свершившемся правосудии, а о политическом заказе. И то, что заказчиком выступает лично председатель правительства, только осложняет ситуацию. Если прокурор Буксман может ничего не знать о роли теневой экономики в народном хозяйстве, руководствуясь исключительно буквой закона, то премьеру Путину об этом должно быть известно. Не существует государств, в которых "тень" была бы побеждена сколь угодно энергичными действиями правоохранителей, и вряд ли это случайность. Итак, что же такое "Черкизон"? Если отвлечься от хлестких эпитетов, то несколько юрлиц, контролировавших десятки гектаров рынка, предоставляли территорию для работы крупнейшему торгово-логистическому центру на территории бывшего СССР. Всего в Москве 82 рынка аналогичного профиля. Черкизовский был крупнейшим, переняв во второй половине 90-х лидерство у рынка "Лужники": подобные объекты всегда тяготеют к стадионам, поскольку требуют пространства. Основным занятием работников Черкизовского рынка было обслуживание сотен тысяч мелкооптовых закупщиков товаров народного потребления для регионального сбыта. На северо-востоке Москвы они покупали, как правило, и услуги по транспортировке товара до дома. Часть продукции, предлагавшейся на Черкизовском, была импортной, преимущественно из КНР и Вьетнама, а также из СНГ (Киргизия, Казахстан), часть — российской (Подмосковье, Северный Кавказ, Центральная Россия), часть — московского производства. (Здесь же, в кустарных цехах в ангарах Черкизовского, производились и мелкие партии.) Отсюда и засилье на рынке граждан этих стран: частично это представители производителя, частично посредники. Только граждан КНР на рынке было, по оценкам китайских СМИ, около 30 тыс. Понятие "контрафактная продукция" к большинству товаров Черкизовского рынка малоприменимо: подделка марок здесь малопопулярна — это просто не нужно. Иное дело понятие контрабанды: как правило, импортные товары поставлялись сюда без уплаты таможенных пошлин. Что же касается отечественного производства, то, как и в случае с большей частью малого бизнеса РФ, налоги здесь практически не уплачивались. Не было и регистрации иностранных сотрудников на рынке, и соблюдения санитарных требований, и контроля качества, и применения контрольно-кассовых аппаратов. Черкизовский рынок, который с закрытием неизбежно расползется по территории 81 оставшегося рынка Москвы, был территорией классической теневой экономики — той ее части, которая, имея массу негативных побочных эффектов, обществу скорее полезна. Оценки масштабов теневой экономики в России проводятся чрезвычайно редко, преимущественно неформально и существенно зависят от применяемой исследователями методики. Например, Институт системных проблем исследования предпринимательства оценивал ее в 38% ВВП в 2007 году. Оценка Всемирного банка несколько выше: в сопоставимых определениях — более 40%. Так или иначе, это довольно крупный сектор экономики, получить информацию о котором сложно: теневые операции по определению скрыты от госконтроля. Отчасти они являются неформальными сделками легального сектора, отчасти — полностью неформальной деятельностью. При этом, разумеется, в теневой сектор включаются криминальная деятельность в прямом понимании — оборот, обеспечиваемый имущественными преступлениями и преступлениями против личности,— а также чрезвычайно важная для России коррупционная деятельность. Для чистой торговой и полукустарно-производственной теневой экономики в РФ остается не так уж много места: на поверку малый бизнес, не платящий налогов и не соблюдающий требований госстандарта, ориентированного с советских времен на крупное промышленное производство, в основном и сконцентрирован в области легкой промышленности. Для европейской части и юга России, как и для части Восточной Украины, всей Белоруссии и Молдавии, в меньшей степени — Киргизии, Таджикистана и Узбекистана, Черкизовский был одним из крупнейших центров такого рода бизнеса. Но степень концентрации капитала в нем чрезвычайно мала. Тельман Исмаилов и его коллеги являются повелителями и управляющими оборотов этого сектора в той же степени, в которой глава муниципального образования контролирует частную жизнь живущих в нем граждан. К тому же для Федеральной антимонопольной службы на Черкизовском работы просто нет: конкуренция в такого рода среде на порядки выше, чем в остальной экономике, поэтому рентабельность всех операций на Черкизовском, очевидно, ниже всех аналогов в легальных секторах. В отличие от более "респектабельных" частей российской теневой экономики — от оргпреступности и верховой коррупции до операций по уходу от налогов крупных предприятий — мелкий торгово-производственный бизнес в РФ политически защищен много хуже. Де-факто эта часть теневой экономики — крупнейший в стране резервуар самозанятости населения, по своему значению сравнимый с сельскими подсобными хозяйствами. Оценить, в какой степени эта самозанятость — рабочие места для граждан РФ, а в какой — для легальных и нелегальных мигрантов, к сожалению, невозможно. По крайней мере, внутри самого черкизовского сообщества торговца из Осетии или Калмыкии от торговца с Северного Казахстана или из Китая никто не отделял. Тем не менее, учитывая, что торговые места на Черкизовском рынке работали в тесной связке с такими же местами в точках конечных продаж по всей России, можно констатировать: решение правительства РФ атаковать рынок — это существенное изменение условий заработка нескольких сотен тысяч граждан РФ. Напомним, официальная безработица в РФ в июле составляет около 2 млн человек. Какой эффект может вызвать атака на сотни тысяч работников теневого сектора? Очевидно, что в условиях растущей безработицы подавляющее большинство найти себе работу в легальном секторе не сможет. Большой поддержки легальному сектору сокращение оборота в этой части теневого бизнеса также не окажет: в условиях кредитного кризиса расширение производственных мощностей легкой промышленности — задача без решения. Наконец, вся остальная теневая экономика от действий Белого дома лишь выиграет: приток бывших торговцев Черкизовского рынка в криминальный сектор ожидается уже к концу лета 2009 года. Наконец, рассчитывать на рост легальных поставок импортных одежды и обуви и рост сборов ФТС также вряд ли приходится. Прежде всего поставщики, как правило, тоже теневые: подавляющее большинство черкизовского товарного ассортимента производится китайским и вьетнамским теневым бизнесом. Немаловажно и то, что беспошлинное преодоление таможенного барьера невозможно без коррупции в ФТС, нелегальных операций банковского сектора, обналички и теневого экспорта капитала. Здесь важен не столько спрос, сколько предложение, а его с закрытием Черкизовского становится только больше. Так что же стоит за рекордами, поставленными с закрытием Черкизовского рынка исполнительной властью? Скорее всего, сложный коктейль из благих намерений, экономических заблуждений и популизма: возможно, он и бодрит, но вряд ли полезен для здоровья.

Журнал «Власть»   № 28 (831) 

ДМИТРИЙ БУТРИН