Штрафные шпроты

Две стороны селедки

Правительство как умеет пытается и сдержать цены, и успокоить граждан. Руководитель одного из предприятий рыбной отрасли на условиях анонимности рассказывает «Деньгам»: крупных игроков рынка собрали в Минсельхозе, пригрозили проверками ФАС и рекомендовали «хвалить санкции». Ну и с отпускными ценами для торговых сетей не наглеть. Все это действует по крайней мере отчасти. Доминирующий тон телекомментаторов от бизнеса – будто только ограничений импорта они и ждали. И потребитель если и почувствовал резкий рост цен на рыбу, то только на семгу: охлажденная в рознице (там, где еще осталась) подорожала почти в полтора раза, с 700 руб. за до 1,1 тыс. руб./кг. На самом деле ценник пошел вверх по многим видам, но не так заметно. На подмосковном Бисеровском рыбокомбинате (перерабатывает и собственную рыбу, но большую часть докупает) корреспонденту «Денег» демонстрируют сравнительный оптовый прайс-лист отечественных поставщиков: цены на середину сентября превышают цены на 31 июля по семге на 40%, по кильке – на 20%, по форели – на 7%.

Селедки, народной рыбы, как и практически всех прочих видов, включая плывущих из несанкционных экзотических стран пангасиуса и тилапии, на прилавках меньше не станет, хотя ожидается передел этого рынка. Сельди Россия потребляет около 450 тыс. тонн в год. В принципе это полностью покрывается отечественным выловом: атлантическая сельдь – 100 тыс. тонн, тихоокеанская – 370 тыс. тонн. Однако тихоокеанскую с Дальнего Востока везти дорого, и ее вкус не очень жалуют в центральных регионах. В итоге тихоокеанская доезжает до Запада не дальше Урала – около 140 тыс. тонн, а 230 тыс. тонн экспортируется в Юго-Восточную Азию. Для снабжения же Центральной России закупалось около 200 тыс. тонн сельди в Норвегии, Исландии и других странах Атлантики. С учетом ограничений поставок из Норвегии следует ожидать замещения недостающих объемов исландской сельдью, или все-таки тихоокеанскую станут перебрасывать через континент.

Атлантический лосось – это семга, а дальневосточный – горбуша, кета, кижуч, нерка. На атлантическом безрыбье потребитель тоже может переключиться на тихоокеанскую продукцию. «В этом году из-за санкций и ажиотажного спроса на рыбу на Дальнем Востоке заметно подскочили оптовые цены на горбушу – с 60-70 руб./кг в сентябре прошлого года до 100-120 руб./кг в этом сентябре. Плюс сказалось сокращение в этом году объемов добычи при сохранении тех же затрат,– рассказывает Александр Фомин, президент Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров.– До Москвы из Приморья рыбу можно доставить в мороженом виде за десять дней. Мы и раньше перевозили горбуши по 150 тыс. тонн, но в этом году можно бы и больше. Проблема с вагонами-холодильниками: сможет ли РЖД столько выделить с учетом того, что надо перевезти еще до 200 тыс. тонн селедки, неизвестно. Хотя сколько повезем селедки, еще неясно. Транспортировка мороженой рыбы с Дальнего Востока до Москвы – 12 руб./кг. Если для лосося это нормально, то при отпускной цене тихоокеанской сельди порядка 18 руб./кг транспортная составляющая оказывается сопоставима со стоимостью рыбы у производителей. Росрыболовство прорабатывает варианты дотирования государством транспортных расходов, но пока этот вопрос не решен».

Наш дальневосточный лосось – яркий пример санкционного парадокса: казалось бы, рыболовы могут заработать больше благодаря санкциям, но это им вряд ли удастся. Почему? Вылов лосося на Дальнем Востоке составляет, как правило, около 400 тыс. тонн, в этом году ожидается около 300 тыс. тонн. Обычно внутренний рынок России потребляет около 150 тыс. тонн, а остальное экспортируется. Однако если в этом году экспортную долю не удастся перебросить в центральные регионы России, то дальневосточные рыбаки зря потирали руки: от санкций могут только проиграть. Ведь к началу сентября лосось на аукционах в Норвегии подешевел с $8 до $5 за 1 кг. И эта подешевевшая рыба, которая хлынула на мировой рынок, может сбить нашим рыбакам экспортную цену.

Сравнительно низкий отечественный вылов горбуши повлечет и снижение добычи красной икры. Известно, что, когда горбуша отплывает от наших берегов, она приплывает к Аляске: в такие годы отечественные поставщики закупали американскую ястычную икру. В этом году импорт американской икры запрещен. Пока икра не дорожает – еще не распродали прошлогоднюю,– но ожидается, что в канун 2015 года она будет стоить заметно выше, чем годом раньше. По-настоящему же санкции оглушили рыбопереработчиков.

Сырьевая ловушка

Указ «О применении отдельных специальных экономических мер в целях обеспечения безопасности Российской Федерации» был подписан 6 августа, а уже 13 августа «Деньги» получили такое письмо: « Здравствуйте, у меня рыбоперерабатывающее предприятие, и данные санкции фактически приводят меня к вынужденному банкротству. Таких предприятий, как мое, еще несколько по всей России...»

В редакции есть все данные автора письма, однако по его просьбе мы их не публикуем: бизнесмен боится проверок прокуратуры – начали же проверять Мурманский рыбокомбинат, руководитель которого открыто выступил с жалобами на эмбарго. Предприятие автора письма до санкций занималось производством шпрот, сырьем для которых являются салака и килька из Финляндии. Объем переработки – до 250 тонн в месяц, на выходе – 1,1 млн баночек. Бизнес создан несколько лет назад, в него вложено около 50 млн руб., занято 200 человек. «В день введения санкций проскочила последняя машина, а потом мы встали,– поделился бизнесмен по телефону, когда мы позвонили узнать подробности.– Что делать – непонятно: на нас еще кредит несколько десятков миллионов рублей на оборотные средства». После первого шока и наш герой, и его коллеги-конкуренты несколько перепрофилировались и перешли на производство так называемой натуральной группы консервов – из сельди и скумбрии. Это требует новых вложений в технологические изменения, закупки других банок и т. д. «Но пока ничего не продали – работаем на склад,– сетует предприниматель.– На рынке натуральной группы очень большая конкуренция: во-первых, на него хлынули, как и мы, все отечественные шпротники, а во-вторых, европейская продукция подешевела». Ведь самое занятное в том, что латвийские шпроты никто к ввозу не запрещал, равно как и все остальные рыбные консервы из санкционных стран: продукты переработки под эмбарго не подпали. В итоге те же латвийские рыбопереработчики получили сильно подешевевшее сырье из Финляндии или Норвегии и явную фору перед российскими производителями на российском же рынке.

3 сентября Верховный суд зарегистрировал иск ОАО «Мурманский рыбокомбинат» к правительству РФ о признании внесения живой рыбы в список запрещенных к ввозу товаров не соответствующим санкционному указу президента, а кроме того, нарушением своего законного права в сфере предпринимательской деятельности. Предприятие перерабатывает в сутки 300 тонн живой рыбы – трески, мойвы, пикши, сельди и др. Технология приема сырья такова: рыбу перекачивают по трубам из аквариумов норвежских рыболовных судов. «Наша технология специально создавалась именно под такой прием,– рассказал корреспонденту «Денег» директор комбината Михаил Зуб.– У российских рыбаков таких судов нет – сюда привозят охлажденную рыбу, для приема которой ящиками нам придется менять линию». Однако дело вовсе не в изменении способа приема сырья. По словам Зуба, переработка именно живой рыбы – основное конкурентное преимущество мурманских предприятий, обеспечивающее их продукции особое качество. «Охлажденную и тем более мороженую рыбу нет необходимости перерабатывать прямо на берегу: ее можно переработать уже в Москве, где и к потребителю ближе, и затраты на переработку ниже, чем у нас на Севере,– объясняет Зуб.– Наше предприятие рентабельно при загрузке от 100 тонн в день – такой объем нам сейчас никто не поставит, тем более что рыбы и так сейчас будет всем не хватать. И пока комбинат не работает». По словам исполнительного директора Ассоциации торговых и производственных предприятий рыбного рынка Алексея Аронова, первыми закрылись цеха, работающие на охлажденной норвежской семге. «Семга – рыба аквакультурная,– объясняет Аронов.– Вырастить ее можно лишь в морской воде. В России всего два заметных производителя – «Русское море» и «Балтийский берег» на Баренцевом море».

Общий объем потребления семги и форели в России – около 300 тыс. тонн в год (200 тыс. тонн охлажденной и 100 тыс. тонн мороженой), из них около 250 тыс. тонн – импорт, почти все это аквакультурная рыба из Норвегии.

Недостаточная аквакультура

«Мировое потребление рыбы – 155 млн тонн, из которых 50% приходится на аквакультуру. В Норвегии производство в аквакультуре – 1 млн тонн»,– приводит данные Аронов. Плюсы разведения очевидны. «Сегодня рыба есть, а завтра ушла – улова нет. Или пролили нефть – заразили целый залив. Зачастую ПДК по тяжелым металлам в выловленной рыбе зашкаливает. В итоге с дикой рыбой не всегда все предсказуемо. Аквакультура же гарантирует прогнозируемое производство здоровой товарной рыбы, соответствующей санитарным нормам»,– объясняет специалист-ихтиолог Бисеровского рыбокомбината Юрий Баранов. Комбинат с 1961 года занимается разведением карпа, а с 1980-х еще и форели. Впрочем, в промышленных масштабах форель здесь разводят всего восемь лет: подняли объем с 67 тонн в 2006-м до 240 тонн в этом году. Меня приглашают на участок разведения, демонстрируют инкубатор, где из икры форели выводятся мальки. «Раньше мы покупали икру у производителя в Адлере в Краснодарском крае, но из-за недостаточного качества от нее отказались. Второй год закупаем икру во Франции и Польше»,– рассказывает Баранов. Фермы же, выращивающие семгу, закупают импортный смол (посадочный материал – мальки), например, в Норвегии. Когда правительство составляло список запрещенной к импорту рыбной продукции, поначалу внесло туда и коды, означающие мальков, но быстро опомнилось и вывело посадочный материал из-под запрета.

«Мы закупаем немецкие кислородные системы для взращивания мальков – попробуем производить мальков и для продажи»,– говорит директор Бисеровского рыбокомбината Андрей Семенов. В бассейнах рядом плещутся уже подросшие особи, ожидающие выпуска в садки в открытых водоемах. Через специальные кормушки им подается комбикорм. Корма, кстати, тоже импортные – немецкой фирмы «Меркель». Российских же качественных комбикормов не существует: завод имеет смысл строить для выпуска больших объемов, а в России аквакультура пока не в состоянии много потребить.

Когда ввели санкции, по ТВ клеймили норвежскую семгу, якобы выращенную на гормонах и антибиотиках. «Бред это все,– машет рукой Баранов.– Гормоны и антибиотики давно запрещены и у нас, и в Норвегии. Чтобы рыба не болела, в корма добавляют безвредные пробиотики – профилактические иммуностимуляторы. Качество же рыбы во многом определяется качеством кормов, которое на выходе определяет насыщенность белками, кальцием, плотность и цвет мяса. Будут плохие корма – рыба станет рыхлой – ее не захотят покупать. Так что это исключительно вопрос маркетинга». По словам Баранова, в этом году на комбинате взяли для разведения кумжу – эта рыба относится к лососевым, по вкусу практически неотличима от семги, но хорошо растет и в пресной воде. «Попробуем, может, получится»,– строит планы по «импортозамещению» Баранов.

Однако быстро нарастить объемы невозможно: на строительство новых мощностей – искусственного водоема и сопутствующей инфраструктуры – требуются время и средства. Этот процесс никакие санкции не ускорят, разве что сейчас удалось поднять цены на рыбу.

«Государство повернулось к нам только по телевизору, а в реальной жизни вот что происходит»,– Семенов показывает мне документ, из которого следует, что местная администрация произвела кадастровую переоценку занимаемого предприятием участка земли в Щелковском районе Подмосковья и на этом основании повысила арендную плату в 170 раз, с 160 тыс. до 28 млн руб. за 74 га в год. С учетом недополученных муниципальным бюджетом за несколько лет средств предприятию выставлена неустойка около 424 млн руб.

«Сейчас мы подали в суд, требуем признать оценку незаконной. Но если проиграем, то предприятие придется закрыть: у нас весь оборот хозяйства, включая переработку закупаемого сырья, магазины, пруды платной рыбалки,– 400 млн руб. в год. Такая ставка для рыбного предприятия невозможна. Вот вам и поддержка отечественного производителя»,– говорит Семенов.

Семга из белорусского моря

Отечественные производители ожидали, что государство действительно стимулирует собственное производство, наконец-то занявшись решением системных проблем: наладит транспортировку с Дальнего Востока, сделает комфортным прием рыбы в отечественных портах или, например, инвестирует в строительство завода по выращиванию мальков. Однако власти выбрали более простой путь. 8 сентября заместитель министра сельского хозяйства, глава Росрыболовства Илья Шестаков встретился со специально прибывшим в Москву премьер-министром Фарерских островов. Острова входят в состав Дании, но сохраняют высокую степень самостоятельности. И как не член Евросоюза, они с удовольствием заместят поставки европейской рыбы. В прошлом году Фареры поставили в Россию 70 тыс. тонн рыбы и рыбной продукции, в том числе лосося и сельди, в этом году объем может быть увеличен вдвое. Готовится нарастить объемы и Чили, где 70% лососевых хозяйств принадлежит тем же норвежцам. И Фареры, и Чили уже заметно подняли цены на фоне норвежского падения. Оптовая цена в России на чилийскую семгу до санкций была 350 руб./кг, а сейчас 450 руб./кг. В рознице же мороженая семга с Фарер подскочила с 500 до 900 руб./кг. Впрочем, пока это рыба, которая шла в Россию по старым, досанкционным контрактам в мизерных объемах. Новые же гигантские партии из Чили только вышли, после их прихода ждут возвращения цен на прежний уровень. «В Чили сегодня на складах придерживают 40 тыс. тонн семги – ждут дальнейшего роста цен. Но мороженую рыбу не рекомендуется хранить больше восьми месяцев: они будут вынуждены продавать ее дешевле, и нам в том числе. И думаю, тогда цены могут опуститься ниже, чем были до санкций»,– прогнозирует Баранов. Вполне возможно. Тем более что к чилийскому лососю добавится и «белорусский»: экспорт семги из Норвегии в Белоруссию с августа вырос втрое. Все потому, что после переработки (соления, копчения) рыба получает новый таможенный код и беспрепятственно отправляется в Россию.

Алексей Боярский, Журнал «Коммерсантъ Деньги»