Ферменный стиль

Немного о себе: я живу в Москве 9 лет и за это время не купила и трех килограммов мяса. При том что я не вегетарианка. Мясо, как и рыбу с птицей, мне мои родные присылают из Казани с любой оказией поездом в сумке-холодильнике. Сначала мы стеснялись рассказывать об этом знакомым, но когда начали, столкнулись с неожиданной реакцией — знакомые, чьи дети тоже переехали в Москву, не просто относились с пониманием — они бежали в магазин за сумкой-холодильником. А как-то летом я, возвращаясь из Казани, встретила в поезде давнюю приятельницу, которая тоже несколько лет назад перебралась в Москву. Она, как и я, ехала от своих родственников с дачи и, как и я, везла все, что там растет,— от огурцов до укропа. Приятельница была восхищена идеей с сумкой-холодильником, а я была потрясена, когда узнала, что она, помимо всего прочего, везет в столицу десяток деревенских сырых (вареными-то в поезде никого не удивишь) яиц! Возим мы эти продукты даже не потому, что в провинции они дешевле (хотя это тоже немаловажно), а потому, что они там значительно вкуснее. Предприимчивые люди поняли парадоксальную вещь: в Москве можно купить все, что угодно, но при имеющемся обилии еды нормальной практически не найти — она либо искусственная, либо с добавками, либо модифицированная... И они организовали доставку в Москву того, чего столица лишена. "Огонек" встретился с этими предприимчивыми людьми и съездил к тем, кто их снабжает своей продукцией. Выяснилось, что в данном случае за условной "сумкой-холодильником" стоит целая философия. Город В ноябре в одном из клубов Москвы состоится выступление музыкальной группы, в которой авангардный рок исполняют Борис Акимов и Александр Михайлов. Александр играет на саксофоне, а Борис — на барабанах, клавишных и поет. В 2002-м они даже записали пластинку с Людмилой Петрушевской. Увлечение музыкой, в отличие от основных профессий, они сохранили по сей день. А профессии бросили: Александр работал в IT-компании, Борис был креативным директором проекта "Сноб". Борис 13 лет занимался журналистикой, но, как говорит, "завязал и счастлив". Завязали они с Александром ради торговли здоровыми продуктами. Позже к ним присоединился еще один приятель, Василий Пальшин, до того занимавшийся торговлей одеждой. Сначала возникла страничка в "Живом журнале" (vkusnaya-eda.livejournal.com), а в июне этого года открылась еще и реальная лавка деревенской еды. Здесь можно заказать продукты и обеды. Здесь проходят различные мероприятия. Например, на прошлой неделе, когда начался гусиный сезон, тут не только готовили, ели, но и рисовали гуся. Привезли гусей разных пород от фермеров-поставщиков и делали запеченного гуся линдовской породы с яблоками, владимирской — с тыквой и репой, паштет из гуся породы "Большой серый", щи на гусином бульоне, студень из гусиных голов и лап... А художники арт-группы ПВХ, куда входит Борис Акимов (он еще и рисует), запечатлели гуся для потомков (потомки самого гуся, скорее всего, тоже рано или поздно попадут в эту лавку). Летом создатели проекта недалеко от своего магазина, прямо в центре Москвы рядом с Курским вокзалом, разбили огород и сдали в аренду грядки. Урожай с этих грядок уже снят, и организаторы уверяют, что он экологически чистый, потому что на качество продукции влияет не столько атмосфера, сколько земля и уход (землю они привезли, а уход был правильный). Но все-таки главная их деятельность — это доставка деревенских продуктов трижды в неделю. Питательные здесь среда, пятница и суббота. Деревня На страничке "Живого журнала" фермерского проекта 18 октября появилась новость: "На козьей ферме Сухановой снова пополнение — главный местный козел-производитель в 66-й раз стал отцом". Мы отправились в Новое Сельцо Дмитровского района Московской области поздравить счастливого родителя. Оказалось, что козлов-производителей на ферме два, а кроме них есть 22 дойные козы и около 40 козликов, а также куры и поросята. Лариса Суханова с мужем Анатолием занимаются козами 6 лет. Лариса Ивановна, откуда-то вернувшись, подъехала к дому на "газели", причем за рулем. Она сама возит молоко клиентам в Дмитров и Москву, торгует на рынке. — Деревня повымерла,— рассказывает она.— Зимой здесь только в шести домах живут, остальные принадлежат дачникам. Работать негде, но и собственного хозяйства никто не держит. Мы единственные в округе разводим скот. Да, мы забыли представить Ларису Ивановну: она балетмейстер. Среди ее учеников, например,— балетмейстер Александр Тагильцев, который был директором "Геликон-оперы" в Москве. И там, в театре, Лариса Ивановна некоторое время работала у него замом. В ее биографии сначала был Новокузнецк, Ансамбль песни и пляски кузнецких металлургов, где она трудилась с первым мужем, композитором. А потом были различные ансамбли в разных точках страны — от Крыма до Подмосковья. Какими бы коллективами она ни руководила, все они занимали первые места в различных конкурсах. Мы пошли на луг, где паслись козы, по чистоте сравнимые с комнатными собаками. — Вот это Буся, моя первая коза, с нее все стадо пошло,— начала рассказывать Лариса Ивановна, когда козы облепили ее.— А это Малышка, а это Милочка, а это Белочка, а это Красуля. А вот эту козу я как-то назвала, но уже забыла, как,— перечисляла Людмила Ивановна по именам всех, на взгляд постороннего, совершенно одинаковых коз. Коз ей, можно сказать, прописали врачи — она страдала аллергией. Суханова сначала прочитала всю необходимую литературу и только потом стала их разводить. По книжкам строила загоны, кормушки и места для доения. Козы пьют только подогретую подсоленную воду (чтобы не заболели). А нынешним жарким летом Ларисе Ивановне пришлось купить для коз вентилятор за 3,5 тысячи: "А что было делать? Милка в обморок падала от жары!" К вечеру на ферму прибыл резак — зарезать двух козлов. И тогда мы задали Ларисе Ивановне интеллигентский вопрос: "Как культурный человек может привыкнуть к убийству животных?" — Это ужасно,— ответила она.— Это очень трудно преодолеть. Я сейчас говорю, а у меня мурашки по коже. Первое время я рыдала. Но постепенно, видимо, становишься хозяином. И понимаешь, что никуда от этого не деться. Муж Анатолий прежде тоже не имел отношения к сельскому хозяйству: работал в Дмитрове на заводе алюминиевой и комбинированной ленты, а потом занимался реставрацией старинных автомобилей. У него случился тяжелый инсульт, работать больше не мог. Лариса Ивановна считает, что муж после инсульта восстановился только благодаря молочной сыворотке и другим козьим продуктам. Занимаясь бизнесом, Сухановы при этом с тоской и благодарностью вспоминают Советский Союз. — Фермерство в те годы нам и не нужно было, мы своими профессиями зарабатывали,— говорят они. А Лариса Ивановна добавляет: — Если бы мне сейчас сказали: козы или место балетмейстера во Дворце культуры алюминиевого завода, я бы выбрала Дворец культуры. Козы — это хобби. Хотя меня и очень воодушевляет, когда я узнаю, что дети перестают болеть, начав пить и есть козьи продукты. Это такое счастье! Получается, я не просто бизнесом занимаюсь, а помогаю людям. Между городом и деревней Борис Акимов с друзьями сотрудничают с 15 фермерами. Почти половина из них — бывшие городские жители. Например, неделю назад пришла женщина, жена военного, которая 5 лет как осела в деревне, угостила удивительно вкусным молоком, произвела приятное впечатление. — Именно с такими людьми нам наиболее комфортно работать,— объясняет Акимов, идеолог проекта.— Крестьянин, который занимается молоком, понятия не имеет, какой породы у него коровы — какие-то коровы, которые дают молоко. Эта женщина знает все. В том числе и то, что молоко у ее коров разной жирности. Крестьянин сливал бы все в одно ведро и не догадался бы, что молоко разной жирности надо продавать по-разному. С крестьянами вообще бывает сложно. Проблема в ментальности: необязательность, обман. Но они обманывают не потому, что хотят обмануть, а потому что они живут на другой планете, у них иное представление о мире. Для них мы являемся захватчиками, марсианами. Мы им говорим: "Мы пришли к вам с миром, земляне". А они нам: "Да-да, конечно". А сами думают: "Вот сейчас дадим слабину, и они нас поработят". — Но если не вы, кто еще к ним придет? У них что, большой выбор? — Выбора у них особого нет. Но я их понимаю. Их предков весь ХХ век прессовали: расстреливали, раскулачивали, переселяли, загоняли в колхозы, лишали паспортов... Потом колхозы развалились, людям дали возможность стать фермерами, они стали, а государство их бросило. У крестьян есть причины, генетически заложенные, не верить нам. Деревня Две недели назад трое рыбаков одной из деревень под Переславлем-Залесским поставили сети, в ночь вышли и днем привезли в Москву 40 килограммов еще живой рыбы. Эта рыба предназначалась 20 москвичам, которые на нее "подписались". А чуть раньше клиенты Бориса Акимова получили такое электронное письмо: "Рыба. Рыба! Итак — пока только тестовая поставка. Но если получится все с логистикой, то будет у нас рыба... Наша цель — продавать ТОЛЬКО дикую рыбу. Никакой рыбы из рыбных хозяйств. Сейчас у нас такое к вам предложение — "Подписка на рыбу": вы подписываетесь на доставку вам определенного количества рыбы в субботу. Причем, естественно, мы не можем гарантировать, что а) рыба приедет точно — это же рыбалка, могут и не поймать; б) что рыба будет какого-то определенного вида, то есть надо "подписаться" на любую рыбу нашей актуальной "рыбной корзины"". Минимальная сумма "подписки" в тот раз составляла 1000 рублей (щука, лещ, подлещик, плотва — 450 рублей за килограмм). Они давно думали о том, чтобы доставлять в Москву дикую пресноводную рыбу. Они считают, что это проблема не только Москвы, но и вообще России: так устроены наше законодательство и рынок, что в местных магазинах нет местной рыбы, есть мороженая мурманская или норвежская. Ну, еще встречается разведенная в искусственных водоемах. А местным рыбакам некуда сдать улов. Дикую рыбу не продают, потому что нет стабильности поставки. А Борис Акимов как раз в этой нестабильности находит драйв. Между городом и деревней Клиентов у Бориса Акимова с товарищами человек 400. Их можно разделить на две категории: богатые (с ними все ясно) и небогатые (кто по какой-то причине — чаще всего из-за ребенка — покупает экологические продукты). — Мы не магазин здоровой еды, хотя мы продаем здоровую еду,— говорит Борис Акимов.— Для нас самое интересное — гуманитарная миссия, которую мы несем. Главная наша идея может показаться утопичной. Современная русская деревня находится в таком состоянии, как будто вчера закончилась война: все развалено, жители пьют. Если мы предоставляем возможность малому фермерскому семейному хозяйству выйти напрямую на потребителя, иметь гарантии сбыта продукции, возможность приглашать к себе агротуристов, то мы тем самым улучшаем жизнь этого семейства, внушаем ему ощущение стабильности. И он по-другому начинает жить, иначе тратит деньги и является примером для соседей, которые еще не окончательно спились. Например, мы работали с семейством Аксеновых. Они первые в деревне занялись птицей: гусями, утками, курами. Мы помогали им тем, что брали у них довольно много продукции. Соседи увидели и тоже занялись разведением птицы. Если так дело пойдет, лет через десять вся деревня будет заниматься птицей. — Но ведь не редкость и обратный эффект — неприязнь соседей. С местными жителями у фермеров порой вообще не складываются отношения. И даже помощников себе они стараются брать не из местных (чаще всего работают приезжие узбеки, потому что местные пьют и воруют). — Конечно, обратная реакция есть и будет. Но встречаются и люди, которые сначала испытывали неприязнь, а потом перешагнули через нее и тоже решили попробовать. Если деревня займется делом, то у нее появятся деньги. Может, дорогу местный сельсовет проложит, молодые останутся, не уедут в город, школу не закроют... — Насколько вашу философию разделяют ваши клиенты? Насколько для богатых людей важна социальная ответственность, возможность помогать малому бизнесу, а не просто есть хорошую еду? — Я думаю, что все-таки меньшинство действует из тех принципов, которые нам важны. Но в конце концов они заражаются некоторыми идеями. Мы работаем с клиентами через наши социальные сети. Не через высказывание пафосных идей, которые я вам изложил, а через сиюминутные дела, которые намекают на эту идеологию. Если я буду говорить: "Любите фермеров, помогайте им" — это будет выглядеть глупо. А если я буду говорить: "Купите вкусную говядину, потому что ее производит Александр Бродовский, кстати, очень интересный человек" — покупатель может захотеть пообщаться с ним через сайт. — Но вы же не будете исключать человека из списка клиентов, если он ваши идеи не разделяет. Вам же мясо продать надо. — Да, но продажа мяса — это не просто бизнес, который нам приносит деньги, это еще пиар-инструмент, для того чтобы донести идею проекта. — А вы тем фермерам, что из крестьян, про вашу миссию рассказываете? — Сразу нет, конечно. Если я им скажу про миссию, они подумают, что я сумасшедший. Через полгода-год совместной работы уже можно говорить. Они понимают, что здесь есть какая-то задумка, помимо того, что мы их ограбить хотим. Город Борис Акимов и его друзья собираются купить землю под Суздалем для строительства собственной фермы. Они считают, что за время существования своей компании поняли некие алгоритмы создания фермерских проектов. Поскольку главная проблема современного фермера, на их взгляд,— сбыт, то нужно создать электронную площадку — сайт, который откроет потребителям прямой доступ к фермерам. Вторая проблема — нехватка самих фермеров. Поэтому они построят свою ферму, которая будет моделью того, как может существовать и быть успешным фермерское хозяйство в нынешней России: какие надо использовать сельхозтехнологии, бизнес-технологии, строительные технологии... Разработанные правила существования небольшого фермерского хозяйства раздадут бесплатно. Созданные по этим правилам фермы будут проходить авторизацию и получать доступ на единый сайт. На вопрос, учтут ли в разрабатываемых правилах коррупционность российской системы, Борис Акимов отвечает: "Мы будем отталкиваться от реальности. Преодолевать реальность, воевать с системой мы не будем". Сначала у них был другой проект, который они сами признали неосуществимым и дорогостоящим: они думали построить историческую деревню и жить в ней так, как будто на дворе, допустим, 1894 год. Хотя, заметим, в российских деревнях (даже там, где есть фермеры) сейчас тоже далеко не везде 2010-й. Журнал «Огонёк»   № 42