Дыры в корзине

Консервативный поворот россиян принято связывать с их политическими вкусами, но маркетологи заметили и другую связь – со вкусом как таковым. Мороженое, завернутое в бумажную обертку или фольгу – «вкус как в детстве!», колбаса с пометкой «сделана по ГОСТ», сгущенка, конфеты... Советские обертки охотно покупаются, на этом уже не первый год играют производители, пополняя линейки новинок артефактами времен СССР. Гендиректор ВЦИОМа Валерий Федоров заметил, что во всенародном «принятии» советской символики на прилавках как раз и можно было заметить сигнал: народ поддержит «продовольственные» санкции.

И правда, 72 процента россиян, согласно опросам «Левада-центра»,– за. Хотим есть как в детстве, будто и не было очередей и дефицита. Как тут не вспомнить: записной патриот, депутат Госдумы и лидер партии «Родина» Алексей Журавлев еще в феврале этого года провидчески сформулировал «Огоньку» суть нового консервативного пищеварения: «У нашей великой страны не те задачи, которые есть у Европы: мы существуем не для того, чтобы у всех было хорошо с колбасой и йогуртом. Нет, у нас более широкая миссия».

Впрочем, теперь, когда «широкая миссия» пала на торговлю едой и имеет шанс перекинуться куда угодно – хоть на автомобили, хоть на ширпотреб,– будущее российского потребителя оказалось куда более непредсказуемым, чем в условиях непрозрачного рынка с запутанными логистическими цепочками.

Богатеть в себя

– Есть такие партии в шахматах – гамбиты, когда для достижения какой-либо цели одна из сторон последовательно жертвует противнику несколько фигур,– рассказывает Валерий Миронов, замдиректора Института «Центр развития» НИУ ВШЭ.– Я очень надеюсь, что наше правительство играет именно в такую игру, а не просто совершает промахи. Первой жертвой стала банковская система, пострадавшая от западных санкций, второй – продовольственный рынок, пострадавший от наших. Выигрышем, как ожидается, должен быть подъем отечественного сельского хозяйства.

Конечно, все экономисты сходятся во мнении, что протекционизм как долгосрочная стратегия плох и опасен, но на «детских» секторах экономики – чтобы их разово и быстро поднять – иногда сказывается очень хорошо. Сельское хозяйство у нас до сих пор ходит в детях, невзирая на тот факт, что экспортная выручка в этой отрасли уже превзошла выручку от экспорта вооружений. Логично с него и начать. Более того, помощь сельхозпроизводителям в каком-то смысле была запрограммирована третьим пакетом санкций от Европы и США: Россельхозбанк лишился «длинных денег» и вряд ли сможет финансово поддержать конкурентоспособность своих фермеров и агрохолдингов. Нефинансовые инструменты оказались кстати.

 Но непонятно, как и к кому их применить. Все вопросы, которые Россия не решила в предыдущие годы, требуется решить сейчас – в конце агросезона, когда виды на ближайший урожай уже не пересмотришь, а до следующего еще надо дожить: никто не знает, сколько раз поменяется ситуация на рынке. Санкции в отношении западных поставщиков, как известно, введены до середины 2015 года, то есть к следующему августу – не случись очередного обострения – их должны отменить. И какая участь тогда постигнет излишки отечественной еды, произведенной, чтобы заменить западную? Если взглянуть на перспективу под таким углом, вывод напрашивается неприятный: наращивать объемы своей продукции российским фермерам и холдингам очень рискованно и к этому шагу их придется подталкивать опять же вручную.

– Далеко не факт, что для наращивания не потребуется увеличить государственную поддержку сверх планируемого,– считает Наталья Шагайда, директор Центра агропродовольственной политики РАНХиГС.– Прирост молока в прошлом году у нас, например, был только в крестьянских фермерских хозяйствах – на 5 процентов. Ориентация на стимулирование сверхкрупного производства за счет государственных субсидий приведет, безусловно, к росту производства в краткосрочной перспективе, но какой ценой для потребителя? Если цена мяса бройлеров, яйца в России близка к европейской, зерна – часто ниже, то свинины, например, выше. Представители крупного мясного бизнеса доказывают, что не могут по объективным причинам производить продукцию в России дешевле. Однако ни одной официальной цифры, чтобы сделать сейчас анализ их эффективности, в открытом доступе нет. Минсельхоз РФ все данные о себестоимости, выручке выпускает под грифом «для служебного пользования». Просто возврат в 70-80-е!

Впрочем, у экспертов нет уверенности в том, что какая-либо взвешенная идея о развитии сельского хозяйства вообще существует в правительственных кругах. Доклад Центра агропродовольственной политики РАНХиГС «Продовольственная безопасность в России: мониторинг, тенденции и угрозы», о котором «Огонек» писал еще в апреле (N 16), правительство, например, затребовало только сейчас. А губернаторы на местах пропагандируют идеи натурального хозяйства: глава Чечни Рамзан Кадыров и глава Астраханской области Александр Жилкин постят в социальных сетях фотографии своих огородов, погребов и заготовок, напутствуя, «чтобы все с огорода».

Призрачный контроль

С иностранными производителями еды разобраться тоже не так просто, как хотелось бы. Институт «Центр развития» НИУ ВШЭ уже уличил Минсельхоз внедобросовестных «разборках»: накануне введения санкций ведомство отчитывалось в правительстве о доле импортных поставок из «недружественных» стран, оказалось, что кое-где доли существенно снизили. «По говядине наши расчеты дают 41,6 и 3,7 процента (доля всего импорта и доля импорта из стран, попавших под санкции) против 28 и 2,5 процента у Минсельхоза. По молочной продукции – 23 и 9 процентов против 3,8 и 1,3 у Минсельхоза. По половине позиций результаты сильно расходятся»,– подытожили эксперты.

Что же, можно понять: с отчетностью у нас в целом не все хорошо, подправят – не заметим.

– Мы, например, можем только строить догадки, кто, в конечном счете, является собственником крупнейших сельскохозяйственных организаций, сельскохозяйственных угодий,– продолжает Наталья Шагайда.– У нас иностранные компании через цепочку своих организаций контролируют обширные банки земель, реестра нет. В своем исследовании мы, например, отметили, что пять из десяти крупнейших сельскохозяйственных организаций России, в конечном счете, принадлежат иностранным юридическим лицам, зарегистрированным в офшорах (доля акций – от 75 до 99,9 процента). Если политические интересы какого-либо иностранного собственника перевесят экономические – никто не знает, как он поведет себя. Неожиданная ликвидация крупного производителя может пробить «дыру» на продуктовом рынке России.

Но даже в том случае, если Россия сможет контролировать иностранных капиталистов на отечественных полях, которые нет-нет да и окажутся из «санкционного» списка стран, непонятно, что делать с союзниками. Таможенные рубежи страны вот уже несколько лет не совпадают с ее территориальными границами: мы доверились пропускным пунктам Белоруссии и Казахстана – партнеров по Таможенному союзу (заметим, кстати, что ЕС решился на такое единство только через 35 лет после политического объединения). Оба партнера отказались поддержать санкции, а также заметили, что реэкспорт запрещенных товаров с их территории на российскую – вполне законная штука.

– Разумеется, такой реэкспорт возможен только при глубокой переработке,– поясняет Александр Кнобель, завлабораторией международной торговли Института экономической политики им. Гайдара.– Например, Белоруссия закупает в Европе мороженый фарш и делает из него колбасы, чтобы продавать нам. Колбаса, естественно, будет белорусской.

– Но это если по закону и все строго соблюдать,– считает Андрей Сизов, исполнительный директор аналитического центра «СовЭкон».– На деле оказывается, что завезенный из Америки товар, только чуть помытый и расфасованный, уже считается белорусским или, скажем, казахским. Мы объявили, что будем увеличивать поставки продовольствия из Казахстана, и это при том что масса экспертов еще раньше говорила: по факту эта продукция казахской не является, на ней просто переклеены ярлыки. Спокойствие России говорит только о том, что борьба с подобным реэкспортом не будет для нас приоритетной задачей: рынок нужно насытить. Если что-то просочится на него не очень честно, пусть просачивается. В позднесоветское время выживали тоже как-то так.

Если верить статистике Белстата, обнародованной на прошлой неделе, уже за пять месяцев текущего года Белоруссия поставила нам лимонов на 1,7 млн долларов, мидий – на 792 тысячи, осьминогов – на 449 тысяч. Можно не сомневаться: новый политический расклад подарит нам новые дивные открытия.

Первая оценка

Пожалуй, единственное, с чем есть определенность, так это с тем, что цены вырастут. По разным оценкам, патриотическое отношение к еде обойдется россиянам в 1-2 лишних процентных пункта инфляции, а по итогам года деньги обесценятся на 7,7-8 процентов.

– Сейчас вместо выработки конструктивного плана действий разворачивается информационная кампания, активно продвигается миф, будто еда, попавшая под запрет,– дорогая и относится к премиум-сегменту,– рассказывает Наталья Шагайда.– Но ведь это может проверить каждый, не прибегая к серьезному экономическому анализу. Посмотрите на сайт магазина эконом-класса: здесь при 82% жирности 175 граммов масла «Рузское» стоит 150 рублей, 200 граммов литовского сыра «Сваля» – 87-101 рубль, а 200 граммов российского «Карата» – 108 рублей. Так можно перебрать линейку всех продуктов. Мне, как потребителю, было бы полезнее услышать, что да, будут временные перебои, да, цены могут вырасти, однако предпринимаются такие-то шаги. Только тяжело слышать, что можно контролировать цены – профессия, видимо, сказывается. Все эти опыты были в недалеком прошлом. И результат понятен.

За результат, впрочем, сегодня мало кто согласится отвечать. С враждебной едой мы разобрались так же, как с либеральной идеей: разочаровались, теперь ищем свое – отечественное, с надеждой на то, что когда-нибудь оно станет и дешевым, и качественным.

На минувшей неделе крупные торговые сети уже начали жаловаться в Минпромторг на поставщиков, отпускающих некоторые виды рыбы, овощей и мяса на 20-30 процентов дороже прежнего. Правительство с безобразиями обещает разобраться, ведомства гарантируют, что будут тщательно мониторить ситуацию. Население в эффективность такого присмотра верит не силь.

Ольга Филина, Журнал «Огонёк»