В минувшем августе аптечная сеть «36,6» продала за 5 млрд руб. свой производственный бизнес – компанию «Верофарм» – основному владельцу Московского кредитного банка (МКБ) Роману Авдееву. Сделка позволила «36,6» снизить долговую нагрузку и договориться на прошлой неделе о слиянии с другим аптечным оператором – A.v.e Group (бренды «Горздрав», «Стар и млад», A.v.e). В интервью «Ъ» Роман Авдеев, являющийся также соинвестором фонда Hi Capital, одного из акционеров «36,6», рассказал, останется ли «Верофарм» публичной компанией, почему МКБ не должен управлять аптечным бизнесом и по какой цене имеет смысл проводить IPO банка.
– В последние месяцы ваше имя часто упоминается в новостях, связанных с производством и продажей лекарств. Как получилось, что ваши интересы пересеклись с фармацевтическим рынком?
– Как банк мы всегда занимались этим сектором. К тому времени, когда у акционеров «36,6» встал вопрос о продаже «Верофарма», мы этот актив уже хорошо знали, так как были вовлечены в его кредитование. Поэтому готовы были быстро совершить эту сделку. Могу сказать, что год назад мы об этом еще даже не думали.
– Год назад в это время был другой претендент на «Верофарм» – АФК «Система».
– Мне об этих переговорах ничего не известно. В тот момент я о них ничего не знал. Мы работали с клиентом (аптечной сетью «36,6».– «Ъ») как банк, и нам было совершенно понятно, что клиенту нужно снижать долг, чтобы иметь возможность дальше развиваться на достаточно динамичном и перспективном рынке аптечных сетей. И продажа «Верофарма» была хорошим выходом из этой ситуации. Нам было понятно, что к этому клиент придет.
– Инициатором сделки были вы или акционеры «36,6»?
– Вы знаете, это был взаимный процесс. Мы себя не навязывали. Но изначально само предложение исходило от них. Я с владельцами «36,6» давно знаком. У нас был нормальный рабочий контакт. В результате вся сделка заняла где-то месяц.
– А когда вы познакомились с основателями «36,6» Артемом Бектемировым и Сергеем Кривошеевым?
– Тогда, когда они стали у нас кредитоваться. Это был, кажется, 2009 год.
– Вы ранее говорили, что считаете «Верофарм» перспективным активом. Но бизнес компании, как видно из ее финансовых показателей, идет по нисходящей: в январе–июне 2013 года выручка снизилась на 25%, до 2,4 млрд руб., операционная прибыль – на 35%, до 655 млн руб. Можете подробнее объяснить, в чем вы видите перспективы «Верофарма»?
– Если бы мы покупали компанию с целью перепродать ее завтра, то нам было бы важно понимать, сколько она может стоить через год. Я же говорю о перспективах, которые мы видим на ближайшие пять лет. Хотя я уверен, что и в следующем году прибыль и выручка «Верофарма» будут расти. Мы ожидаем, что резкий рывок произойдет, когда будет запущена инвестиционная программа, которой мы очень довольны, и начнет работать новая производственная площадка «Верофарма» (запуск производственного комплекса по выпуску готовых лекарственных форм во Владимирской области запланирован на этот месяц.– «Ъ»).
– Правильно ли я понимаю, что ближайшие пять лет вы «Верофарм» продавать не намерены?
– Для нас это стратегическая инвестиция, но если вдруг кто-то предложит за этот актив хорошую цену, то я не буду против его продать. Когда эта сделка произошла, было очень много звонков с предложениями небольшой премии от тех, кто считал, что вот опять банкиры себе что-то купили и теперь не знают, что с этим делать. Но мы понимаем, что с ним делать. Мы понимаем ту инвестиционную программу, которая есть, мы понимаем стратегию развития и мы доверяем менеджменту, который это будет реализовывать (гендиректором «Верофарма» остается Марина Пенькова.– «Ъ»).
– Вы планируете привлекать других инвесторов для развития «Верофарма»?
– Нет, не планируем.
– До середины января действует обязательное предложение для миноритариев по выкупу их акций «Верофарма». У вас сейчас есть понимание, многие ли воспользуются этим правом?
– Да, я вижу, что у миноритариев есть интерес принести свои акции. У нас раздаются звонки с вопросами, куда приходить, куда приносить. Все, что нам принесут, мы выкупим. На мой взгляд, объем выкупа будет достаточно большим. Конечно, нам бы хотелось, чтобы акционеры верили в эту компанию, но как бы там ни было, мы все свои обязательства выполним. Если у нас на руках будет пакет больше 76%, мы можем задуматься о проведении делистинга «Верофарма».
– В день объявления о сделке вы говорили, что хотели бы сохранить «Верофарм» как публичную компанию.
– Да, но здесь от нас ничего не зависит. Я не вижу смысла сохранять такой небольшой free float. Лучше будет компанию делистинговать, а затем, когда будет выполнена инвестиционная программа, заново вывести на биржу, но уже на других рынках.
– На данный момент у вас есть понимание, будет превышен порог 76% акций или нет?
– Знаете, я об этом не думаю.
– Но как вы объясняете желание миноритариев «Верофарма» продать их акции?
– Это могут быть общие пассивные настроения, связанные с ориентирами на рост ВВП, которые дает Минэкономики. Видимо, это сильно влияет на мозги инвесторов. Если изначально я думал, что объем выкупа будет около 0%, то теперь мне кажется, что он составит 20–25%.
– Объявленная цена выкупа у миноритариев имеет премию к рынку более 30%. Может, их настроения объясняются только этим?
– Люди, продавая акции сейчас, получат премию, да. Но, делая такой выбор, они показывают, что у них нет веры в то, что через те же пять лет компания будет стоить дороже.
– Какими вы видите финансовые показатели «Верофарма» через пять лет?
– Мы рассчитываем на EBITDA больше 3 млрд руб. (в 2012 году EBITDA «Верофарма» была 1,59 млрд руб.– «Ъ»).
– Планируете ли вы делать еще какие-то приобретения в сфере производства лекарств?
– Мы готовы рассматривать все предложения с адекватной ценой. То же самое и наоборот: если я получу какое-то интересное предложение о покупке моих активов, будь то «Верофарм» или МКБ, я буду его рассматривать. Но поскольку названные мною активы я рассматриваю как стратегические, цена должна быть с существенной премией к рынку. По всем компаниям у нас амбициозные ожидания на ближайшие пять лет. Пока мы активно ни с кем не разговариваем.
– На прошлой неделе было объявлено о готовящемся объединении аптек «36,6» и A.v.e. Насколько вы лично были вовлечены в переговоры по этой сделке?
– Никак не был вовлечен. Консультантом выступал «МКБ Капитал» (со стороны акционеров «36,6».– «Ъ»). Нельзя сказать, что я не знал о ходе консультаций, но никакого участия в них не принимал. Более того, я с владельцами A.v.e познакомился здесь, в офисе Московского кредитного банка, в день сделки. Просто услышал, что они здесь, и зашел познакомиться.
– В сентябре была информация о том, что ваши структуры выкупят около 30–35% в «36,6» у основных акционеров аптечной сети и что эта сделка закроется до конца года. Как вы это можете прокомментировать?
– Почему-то у нас рынок любит оперировать не фактами, а слухами. Мне очень сложно комментировать слухи.
– Их можно подтвердить или опровергнуть.
– Конкретно эту информацию я не подтверждаю.
– Говорили также, что МКБ в последние месяцы принимал активное участие в управлении «36,6»?
– Нет. Если банк принимает участие где-то в управлении, я очень к этому скептически отношусь. Это все-таки разные виды деятельности. Одно дело кредитовать, другое – управлять должниками.
– В чем для вас позитивная сторона сделки по объединению «36,6» и A.v.e?
– Мы кредитовали обе этих компании. Теперь вместо двух заемщиков у нас появляется один с более хорошими перспективами и с меньшим соотношением долга к выручке.
– Кто может стать новым гендиректором головной компании «36,6» после Артема Бектемирова?
– Это вопрос не ко мне, а, скорее, к владельцам A.v.e.
– Если снова обратиться к слухам… Считается, что один из крупных акционеров «36,6», фонд Hi Capital, которому сейчас принадлежит 17,83% сети, создавался на ваши средства…
– Это неправда. Да, у меня есть определенное финансовое участие в Hi Capital в качестве соинвестора, но учредителем этого фонда я не был. Степень своего участия в фонде я не разглашаю по договоренности с другими инвесторами.
– Вы ранее говорили, что не исключаете участия ваших структур в выкупе части допэмиссии «36,6» в рамках ее слияния с A.v.e Group. От чего это будет зависеть?
– От конъюнктуры рынка. Конкретно об условиях своего участия или неучастия я еще не думал, но время на это есть.
– Можно ли сейчас уже говорить, какая примерно доля в объединенной компании будет у владельцев A.v.e?
– Это будет зависеть от оценки по итогам деятельности за 2013 год – может быть, пакет, близкий к контрольному.
– Довелось слышать такое мнение: объединение «36,6» и A.v.e преследует далеко идущую цель: стать самой крупной аптечной компанией на рынке и продаться иностранному инвестору.
– Безусловно, вместе эти две компании более инвестиционно привлекательны, чем по отдельности. Это прописные истины, с которыми сложно спорить. Но есть ли у акционеров желание продаться через какой-то срок иностранному инвестору, мне неизвестно.
– А интерес со стороны иностранцев уже был?
– Про это мне также ничего не известно.
– Какие у вас вообще впечатления от российского аптечного рынка?
– Знаете, я заметил в нем одну интересную специфику. Вот если вы выйдете на улицу, то вы не увидите там государственного кафе или государственного продуктового магазина. А вот государственные аптеки есть. Я вообще считаю, что весь ритейл должен быть частным. А роль государства должна быть в том, чтобы защищать граждан какими-то регулирующими правилами. Я лично в государственные аптеки не хожу. Потому что я привык как потребитель к современным формам торговли, когда есть открытые выкладки, можно взять товар, покрутить его в руках. При этом я не хочу сказать, что государство в принципе плохой собственник. Сбербанк, например, дает нормальный сервис. А госаптеки, какими были десять лет назад, такими и остались.
– Для некоторых категорий потребителей государственные аптеки могут быть гарантией, что они не купят там какую-нибудь подделку. Все-таки известно, что на рынке лекарств большая доля фальсификата.
– Я об этом не думаю. Большую часть жизни я не обращал внимания на бренды аптек, а смотрел на удобство, качество обслуживания. Сам факт существования больших аптечных бизнесов, мне кажется, может являться гарантией, что их владельцы не заинтересованы в том, чтобы связываться с подделками. Это как с поддельной водкой. Вряд ли владельцы больших супермаркетов будут рисковать, продавая ее, чтобы получить какой-то дополнительный заработок. Так же и с аптеками.
– В какие аптеки вы сами ходите?
– Вы знаете, для меня главным фактором выбора аптеки является ее местоположение. Я хожу в аптеку A.v.e. И, кстати, только когда мы начали вести консультации по сделке с «36,6», я впервые обратил внимание на ее название. Это небольшая аптека, которая находится в супермаркете рядом с моим домом. Там хороший ассортимент: ни разу не было случая, чтобы я пришел и там не было бы того, что мне нужно.
– А услугами аптек «36,6» вы пользовались когда-нибудь?
– Да, безусловно, случалось, что я туда заходил. Если бы у них были удобные для меня с точки зрения местоположения точки, я бы ими пользовался регулярно.
– Теперь давайте поговорим о вашем банковском бизнесе. Не считаете ли вы последние действия ЦБ по наведению порядка на рынке слишком агрессивными?
– ЦБ – регулятор рынка. Мы видим, что он заинтересован в развитии банковской системы. Что касается истории с лицензией Мастер-банка, мне не хотелось бы это комментировать.
– Нет опасений, что вкладчики вашего и других банков испугаются и побегут за своими деньгами?
– Мне сложно сказать за весь рынок. Мы какого-то существенного влияния на вкладчиков МКБ не ощутили. Да и нет никакого рационального повода для возникновения паники.
– ЦБ закручивает банки по многим направлениям, маржинальность банковского бизнеса падает, требуется дополнительный капитал. В какой стадии у вас сейчас подготовка к IPO, которое, как сообщалось, намечено на первую половину следующего года?
– Подготовка к IPO у нас, действительно, начата. Вопрос, будем делать мы его или не будем, сильно зависит от рынков. Утверждать, что мы его обязательно проведем в первой половине 2014 года, было бы безответственно. Но мы готовимся.
– Организаторов IPO вы уже выбрали?
– Нет.
– В качестве площадки вы выбрали Лондон. Непатриотично.
– Безусловно, я хотел бы дожить до того момента, когда финансовые институты будут размещаться на Московской бирже, где для этого будет создана хорошая инфраструктура, и, самое главное, будет пул инвесторов. В этом направлении, на мой взгляд, уже много проделано, но сказать, что идея Москвы как финансового центра уже реализовалась, пока нельзя. Хотя, вариант размещения в Москве параллельно с Лондоном мы также не исключаем.
– Какой объем акций вы хотите разместить?
– 20–25%.
– Сколько средств вы планируете привлечь?
– Ну, это же вопрос цены, которая будет зависеть от рынков. Безусловно, у нас есть какие-то рыночные ориентиры. Мы рассчитываем размещаться с хорошей премией к цене Сбербанка, так как у нас больше потенциал роста (в сентябре 2012 года госбанк провел SPO с коэффициентом 1,3 к капиталу.– «Ъ»)
– Текущие акционеры МКБ будут продавать свои акции?
– Планируется только первичное размещение акций, никто из акционеров продавать свои акции не будет.
– А покупать акции других банков вы готовы? Некоторое время назад ходили слухи, что вы готовились поддержать капиталом банк «Связной»…
– Это давние слухи. «Связной» является клиентом МКБ. С собственником «Связного» Максимом Ноготковым я несколько раз встречался, но сказать, что мы являемся хорошими знакомыми, нельзя. Те слухи, которые вы перечислили, не могут соответствовать действительности хотя бы по той причине, что моими партнерами в банковском бизнесе являются ЕБРР и IFC и по договоренности с ними я ни в каких других банковских бизнесах больше не участвую.
– У вас есть планы по инвестициям в сектора, в которых вы пока еще не работали?
– У меня есть свободные средства, которые я думаю куда-нибудь инвестировать. Как раз в связи с этим была создана компания «МКБ Капитал», которая занимается управлением активами, в которые я инвестирую свои личные средства.
– Во что вы сейчас инвестируете свои личные средства или планируете инвестировать?
– Я предпочитаю этот вопрос не комментировать. Объясню почему. Я не стремлюсь к какой-то личной известности, пиару. В тех компаниях, которые публичные, я обязан это делать – таковы правила игры. Там, где компании непубличные, я эти вопросы стараюсь не комментировать.
– То есть мы о ваших личных инвестициях можем никогда и не узнать?
– Знаете, это было бы очень хорошо (смеется). Я как-то тут иду по улице, ко мне подходит молодой человек, спрашивает: вас Авдеев Роман зовут? Вот, у меня, говорит, карточка Московского кредитного банка. Я спрашиваю, вам что-то решить нужно? Нет, отвечает, просто поздороваться хотел. Мне такое не нравится. То есть я принимаю то, что у меня есть активы, которые предполагают мою публичность. Но разговаривать о них – это не мой стиль.
Интервью взял Олег Трутнев, ИД «Коммерсантъ»
